Сто лет Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в составе Русской Зарубежной Церкви

Отец Роман Гультяев родился в Ленинграде в 1977-м г. С 12 лет – в Иерусалиме. Окончил Иерусалимский университет и Московскую духовную академию. В 2017-м г. был рукоположен Митр. Иларионом, Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви, для служения в Русской Духовной Миссии (Зарубежной) на Святой земле. О столетнем юбилее Миссии со священником Романом Гультяевым побеседовал диакон Александр Занемонец

– Часто считают, что после Первой Мировой войны и революции и вплоть до 1948 г. Русской Духовной Миссии в Иерусалиме не существовало. Была какая-то лакуна. Что всё-таки здесь было до конца 1940-х годов?
– Символично, что мы говорим об этом 29 ноября, когда мы празднуем столетие Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в составе Русской Зарубежной Церкви. Сегодня в наших храмах на Святой земле был отслужен благодарственный молебен. Что это за дата?
Как известно, все русские люди, оказавшиеся после революции заграницей, были отрезаны от России. К концу Гражданской войны было ясно, что прежней России уже не будет, а русские эмигранты остаются осколками старой России. На своих местах оставались послы, консулы, работники консульств, церковные служители в миссиях в разных странах. Но все они оказались без своей страны и без верховного руководства.
У Русской Духовной Миссии на Святой Земле была та же самая ситуация. Тут надо определиться с терминами: что мы подразумеваем под понятием «Русская Духовная Миссия». Ее можно рассматривать просто как административную структуру Русской Церкви на Святой земле, а можно и шире – как посланцев Русской Православной Церкви и России, направленных за границу для просветительской деятельности. Были миссии в Японии, Китае, США и, конечно, в Иерусалиме. Иерусалимская Миссия была выразителем русских интересов и чаяний, организатором просветительских проектов. Если воспринимать Миссию как коллектив русских людей, находящихся на Святой земле, то можно включить в ее состав и тех, кто жил здесь после 1914 г. Это тысячи людей. Они приехали сюда в основном как паломники перед Первой Мировой войной, но потом были вынуждены остаться. Все они оказались на территории страны, вступившей в войну с Россией, потому что Святая земля входила тогда в состав Османской империи. Фактически они оказались в положении пленных.

Османские власти эвакуировали из Иерусалима подданных Российской империи либо в Александрию, в Египет, либо в Константинополь. В Иерусалиме остались в основном пожилые женщины, чьё здоровье не позволяло им перенести дорогу. Турецкие власти Иерусалима разрешили им остаться (это было в конце 1914 г.). Российское консульство, члены Русской Духовной Миссии и Императорское Православное Палестинское общество были эвакуированы. Начальник РДМ архимандрит Леонид (Сенцов) со всей братией тоже покинул Иерусалим и перебрался в Александрию.
В Иерусалиме начинаются бедствия, моры. В 1916-м г. была известная эпидемия холеры. Несколько сестер Горненского монастыря умерли за короткий срок. Но не обошлось и без чудесных событий: сестры молились всю ночь у Казанской иконы Божьей Матери, и эпидемия в монастыре прекратилась. Эта икона и сейчас очень почитается в Горненском монастыре.
В Александрии императорское посольство обеспечивало проживание всех членов Русской Духовной Миссии. На 1916 г. в Александрии находилось около 300 человек. Те, кто отправились в Константинополь, пробыли пленниками недолго и смогли уехать в Россию. Начальник миссии архим. Леонид (Сенцов) поехал в Москву на Поместный Собор в 1917-м г. и там скоропостижно скончался. Его место занял игумен Мелетий (Розов). Он приехал в Иерусалим из Валаамского монастыря ещё в 1909-м году. Отец Мелетий был старшим священником миссии, поэтому после смерти архимандрита Леонида он оказался исполняющим его обязанности.
Иерусалим был освобожден англичанами в конце Первой Мировой войны, и в 1919-м г. беженцы смогли вернуться. Первыми посланниками Русской Миссии из Александрии стали как раз отец Мелетий (Розов) и его иеродиакон Серафим (Сендецкий), снабженные бумагами от русского консула в Александрии А.А. Смирнова.

В годы Мировой войны русское имущество на Святой земле было под опекой сначала итальянского консула, потом американского. Они опекали и тех русских женщин, которые не смогли уехать и находились в православных монастырях. Кстати, американский консул попытался их эвакуировать в Александрию: есть его переписка с российским посланником в Египте за 1915–1916 гг. Их хотели отправить в Египет пароходом, но в последний момент они сбежали, потому что пошел слух, что их хотят утопить в море. В итоге уехали всего несколько человек, остальные сбежали чуть ли не прямо в порту. Но заниматься судьбой оставшихся консул не хотел: они жили, как могли.

Когда отец Мелетий вернулся, он получил ключи от Русских Подворий от испанского консула (которому перешли дела от американского), и с апреля 1919 г. началась новая жизнь Миссии. Но они тут же столкнулись с проблемами, потому что от отца Мелетия потребовали вернуть деньги, которые еще до войны занимал его предшественник архим. Леонид (Сенцов). Ему нужны были эти займы для строительства паломнических Подворий и покупок новых земельных участков. Когда отец Мелетий понял, что Миссия – банкрот, он очень захотел вернуться на свой родной Валаам. Если в Александрии он подобных желаний не выражал, то здесь он понял, что это невыносимо – быть руководителем огромной структуры, которая всем должна. К нему приходили люди и говорили, что они уже много лет не получали зарплату, и хотели получить всю сумму за этот срок. Где он мог взять деньги? Только сдавая в аренду недвижимость Миссии. Это были гостиницы для паломников, которые до войны приезжали в Иерусалим тысячами, и миссия занималась их размещением. Во время войны эти помещения были заняты турецкой армией, потом англичанами. Надо было хотя бы попытаться получить с них арендную плату. Отец Мелетий начал этим заниматься в 1919-м г., но никто особенно ему платить не хотел: его статус был неоднозначным – его и признавали, и нет. Конечно, он искал поддержки. Контакта с Патриархом Тихоном не было физически, по причине линии фронта Гражданской войны. Он писал братии на Валаам, рассказывал, что с ним случилось. И посылал письма тем русским епископам, которые оказались на юге России: он переписывался с ними еще до того, как на пути из Крыма в Константинополь – на пароходе – было образовано Высшее Церковное Управление Заграницей (ВЦУЗ).
Как только представители ВЦУЗ прибыли в Константинополь, туда сразу начинают приходить письма от отца Мелетия. На заседании ВЦУЗ от 29 ноября 1920 г. – ровно 100 лет назад – русские епископы наконец рассмотрели просьбы отца Мелетия. Причем просил он не о помощи в решении проблем, а о том, чтобы его освободили от статуса исполняющего обязанности руководителя Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и прислали нового начальника Миссии. Владыки ответили, что закрепляют за ним статус исполняющего обязанности и снимать его не хотят, однако будут искать замену и заниматься русскими делами на Святой земле. Вот это решение считается точкой отсчета в истории отношений Русской Духовной Миссии и Зарубежного Синода. С этого момента, как считается, Русская Духовная Миссия входит в состав Русской Зарубежной Церкви.

Отец Мелетий, похоже, совсем не хотел власти и начальственной должности.

– Он и ответственности испугался, потому что проблемы усугублялись. С одной стороны, надо было выплачивать долги, с другой – было желание Иерусалимского Патриарха Дамиана взять Русскую Духовную Миссию под своё крыло.

Об этом конфликте между русскими и греками в Иерусалиме известно ещё с середины XIX века. Русские пытались сохранить свою автономию, а Иерусалимский Патриарх стремился взять их под своё управление. Во время Первой мировой войны оказалось, что консульства нет, Духовной Миссии нет, а Патриарх есть. И он хотел, чтобы вся русская иерусалимская недвижимость, церкви, монастыри и все русские подданные подчинялись его влиянию. Так это представлял себе Патриарх Дамиан.

Почему этого не случилось? Потому что вернулся отец Мелетий и вёл очень четкую политику на автономность Русской Православной Миссии. Конечно, он признавал верховную власть Иерусалимского Патриарха, но сохраняя при этом принадлежность к Русской Церкви.

Человеком, который стал помогать отцу Мелетию в решении этих проблем, стал владыка Анастасий (Грибановский), опытнейший епископ и организатор, в будущем – Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви после кончины Митр. Антония (Храповицкого). В 1921-м г. он провел в Иерусалиме практически всё лето, пытаясь разрешить эти проблемы – с долгами, с отношениями с британскими властями и греческой Патриархией и, главное, с обеспечением жизни людей.

А в 1923-м г. – новая напасть. Британское правительство признало Советскую власть в России, и в Лондоне открылось советское представительство. И ленинское правительство потребовало от англичан передачи ему всех русских земель на Святой земле («нота Красина»). Стало ясно, что Русская Духовная Миссия может лишиться вообще всего: антицерконые законы советского правительства были всем известны. Слава Богу, англичане ответили советской стороне отказом, аргументируя это тем, что все русское имущество на Святой земле – религиозного характера, а что происходит с религией в Советской России, известно. Так что о передаче религиозной собственности антирелигиозному государству речи быть не может.

А как в 1920-е и 1930-е годы складывались отношения Русской Зарубежной Церкви с Иерусалимским Патриархом?

– Иерусалимский Патриарх Дамиан был сторонником дружбы с Русской Церковью и с Россией. Он поддерживал Патриарха Тихона, сохранилась их переписка. Дружил с Митр. Антонием (Храповицким). Во время войны он выступал как защитник и покровитель руссих в Иерусалиме.

Конфликт начался, когда в Иерусалим на постоянное жительство приехал русский епископ Аполлинарий (Кошевой). Сначала в 1921-м г. приезжал с инспекцией архиеп. Анастасий (Грибановский), греки его очень хорошо встретили, он служил на Гробе Господнем. Но в 1923-м г. Синод назначил в Иерусалим русского епископа Аполлинария на постоянное пребывание. И вот это совершенно не понравилось Патриарху Дамиану.

Отношения Патриархии с Русской Духовной Миссией подпортил и игумен Серафим (Кузнецов), который в 1921-м г. привез в Иерусалим мощи Вел. кн. Елизаветы Феодоровны. Они с Патриархом Дамианом знали друг друга и раньше, так что в Иерусалиме отец Серафим видел себя гостем Патриарха Дамиана. А Русская Духовная Миссия воспринимала его как клирика Русской Церкви. По всей видимости, отец Серафим хотел сохранить свою независимость: конфликт с Миссией у него был вокруг храма Св. Марии Магдалины. В итоге епископ Аполлинарий запретил отца Серафима в служении – за независимое поведение и нежелание подчиняться начальнику Русской Миссии. А Патриарх Дамиан его восстановил и даже наградил. Правда, служил он потом уже не в русских храмах, а у греков. После этого Патриарх потребовал, чтобы русский епископ покинул Иерусалим. Это было неудивительно, потому что иерусалимские греки исторически сопротивлялись присутствию русского архиерея на своей канонической территории.

А как получилось у владыки Анастасия прожить здесь годы и ни разу не получить указ от Иерусалимского Патриарха о том, что он должен покинуть его территорию? Это его дипломатический дар или дружба? У Кошевого не получалось, в XIX веке не получалось – а у владыки Анастасия получилось, да так, что это создало традицию на 100 лет вперед, что в Русской Зарубежной Церкви есть архиерей, который от имени Синода смотрит за делами Русской Духовной Миссии?

– Это в первую очередь авторитет и дипломатический талант Митр. Антония (Храповицкого). Он приезжал в Иерусалим уже после конфликта с еп. Аполлинарием, чтобы уладить это и лишний раз подтвердить Патриарху, что мы не претендуем на постоянное присутствие русского епископа в Иерусалиме, но очень хотим, чтобы один из русских архиереев был наблюдающим за делами Миссии. И как-то потихоньку ему удалось успокоить Патриарха. Возможно, он ему заранее говорил, что этим епископом будет именно архиеп. Анастасий (Грибановский). И с 1924 по 1934 гг. тот был постоянным наблюдателем.

При этом были достаточно длинные периоды, когда Русская Духовная Миссия управлялась только начальником Миссии, без покровительства наблюдающего архиерея. Так было в эпоху отца Димитрия (Биакая): он напрямую подчинялся Зарубежному Синоду. Да и при архим. Антонии (Синкевиче) Митр. Анастасий явочным порядком с ним постоянно общался и переписывался, уже будучи Первоиерархом.

После 1948 года возникает Русская Миссия Московского Патриархата, поначалу даже с другим названием. Какая же настоящая? Как это решалось с точки зрения Иерусалимского Патриарха, с точки зрения церковных историков?

– Претензии Советского Союза на церковную недвижимость на территории Палестины существовали как минимум с 1923 г. Правда, в 1924-м г. англичане издали закон о благотворительных фондах, и вся недвижимость Миссии и Православного Палестинского Общества была признана благотворительной, то есть связанной с религиозным служением, а не извлечением материального дохода. Так она перешла в разряд земель, находившихся под покровительством британского правительства. Никто не мог эти земли продать или конфисковать. Поэтому, когда советская сторона поднимала какие-то земельные вопросы, это должно было обсуждаться на уровне Британского правительства.
Этот вопрос был вновь поднят в 1943-м г. После Тегеранской конференции в Иерусалим прибыл заместитель народного комиссара иностранных дел СССР И.М. Майский и посетил русские монастыри. И, по сути дела, стало ясно, что советское представительство так или иначе на Святой земле будет открыто. Это хорошо понимало и греческое духовенство в Иерусалиме, и Русская Миссия.

После избрания Патриарха Алексия (Симанского) и его посещения Иерусалима в 1945-м г. Иерусалимский Патриарх Тимофей принял и признал Патриарха Московского. Точки над «i» были поставлены после арабо-еврейской войны 1948 г. и образования государства Израиль, когда территория Британской Палестины была разделена между королевством Иордания и государством Израиль, который сразу установил отношения с Советским Союзом. Иерусалим тоже оказался разделен пополам: Восточный был в ведении Иордании, а Западный – в ведении государства Израиль.
Начальство Русской Миссии перебралось на территорию Иордании. Кто-то как беженцы, кто-то по политическим мотивам, кто-то просто оказался в восточной части после проведения границ, как русские монастыри Елеона и Гефсимании.

То есть иорданцы признавали Зарубежную Миссию, а израильтяне – Московскую?

– Да, летом 1948 г. в Иерусалим прибыли представители Московского Патриарха и были признаны израильтянами как представители Русской Церкви. Государство Израиль молодое, только что созданное, и для них просто не существовало всё, что было до 1948 г. на Святой земле. Приехали из Москвы представители Русской Церкви, их так и воспринимали. Таким образом, в разделенном Иерусалиме оказалась две Миссии. Для того чтобы их различать, в Израиле их называли – «красная» и «белая» Церковь.

А в чем была проблема с официальными названиями Миссий? Ведь в 1948-м г. представительство Московского Патриархата называлось не Русской Духовной Миссией, а «Русской Православной Духовной Миссией Московской Патриархии в Палестине».

– Видимо, в 1948-м г. еще не понимали принципиальную важность исторических названий. Еще не было судебных процессов о правопреемстве дореволюционных и современных организаций. И было важно подчеркнуть, что это именно Московский Патриархат, что у той организации, которая приехала сюда в 1948-м г. из Москвы, есть покровительство Московского Патриарха.

Наверное, они и юридически не могли претендовать на статус уже существующей организации – Русской духовной миссии?

– Да, юридически Израиль не признал Московскую Миссию в 1948-м г. в качестве преемников той самой дореволюционной Миссии. У них был юридический статус зарубежной церковной организации в Израиле. Но не признал он их в качестве правопреемников и позже. При этом израильтяне не признали и Зарубежную Миссию историческим правопреемником дореволюционной Русской Духовной Миссии.
После Второй мировой войны и переезда в Америку Синод Русской Зарубежной Церкви получил юридический статус американской корпорации. И для израильтян Русская Миссия Зарубежной Церкви была – юридически – представительством американской корпорации. На этом основании Русская Зарубежная Миссия могла пользоваться официальным юридическим статусом. Но это было уже после объединения Иерусалима в результате Шестидневной войны 1967 г.
После 1967 г. для израильтян, юридически, здесь было советское церковное представительство, и было представительство американской церковной структуры.

А англичане во время Британского мандата признавали Русскую Духовную Миссию и Православное Палестинское Общество именно правопреемниками дореволюционных организаций?

– Для англичан вообще важно было показать, что они здесь временно и такие вопросы не решают. Как всякое временное правительство. При этом, когда они покидали Палестину, одним из последних британских указов был указ о Русской Духовной Миссии: они признавали Русскую Духовную Миссию и Православное Палестинское Общество в качестве юридических лиц. Это была работа вл. Анастасия (Грибановского). Он долго и активно работал с англичанами, чтобы они это сделали. Но указ этот не был признан в Израиле.

Поговорим об «Апельсиновой сделке» 1964 г. – о продаже Советским Союзом русского имущества Израилю. Насколько она юридически остается в силе?

– Начнём с того, что она не просто так называется «апельсиновой сделкой». Это соглашение между СССР и Израилем 1964 г., по сути, и не было юридическим контрактом: это было межгосударственное соглашение. Причем оно нарушало все существовавшие даже тогда юридические принципы.
Когда это соглашение подписывали, то представитель советского МИДа делать это отказался. И даже посол Советского Союза в Израиле отказался. Её подписали представители израильского МИДа от имени советского МИДа.

А как на это отреагировали в Русской Зарубежной Церкви?

– Как только общественность узнала о подготовке такой сделки, конечно, об этом узнала и Зарубежная Церковь. Причем израильские юристы и адвокаты сами обращались в Синод и предлагали свои услуги для того, чтобы поставить сделку под сомнение. И постепенно начался громкий процесс о правах РДМ РПЦЗ на исторические русские земли на Святой земле.

Насколько я понимаю, важную роль играл начальник Зарубежной Русской Духовной Миссии архим. Антоний (Граббе, 1968–1986), который смог добиться решения суда о признании «апельсиновой сделки» незаконной и получить отступные.

– Да, архим. Антоний положил на это много сил. Будучи очень харизматической личностью, он сумел объединить «конкурировавшие» структуры – Православное Палестинское Общество и Русскую Духовную Миссию – под покровительством Зарубежного Синода, имевшего юридический статус. Он возглавил обе эти организации и судился с государством Израиль от имени их обеих. В 1985-м г. израильский суд признал «апельсиновую сделку» незаконной, отчуждение русского имущества в 1964-м г. – нелегитимным.

У Граббе был очень хороший адвокат – Мендель Шарф. Это был известный израильский юрист, который до перехода к частной практике занимал высокие посты в правительстве Израиля. Везде, где речь идёт об идеях архим. Антония (Граббе), за ним стоит Мендель Шарф. Так что получение компенсации за русские исторические церковные земли – заслуга израильского адвоката.

В итоге Русская Зарубежная Церковь в конце 1980-х гг. получила 7 миллионов тогдашних долларов – больше, чем Хрущев после 1964 г. (4,5 миллионов, по большей части – апельсинами). Но дело даже не в деньгах, а в признании: Израиль признал права Зарубежной Церкви, а не Советского государства на эти земли. Это было очень важно – получить признание, и оно актуально до сегодняшнего дня.

В 2007-м г. было восстановлено евхаристическое общение между Русской Зарубежной Церковью и Московским Патриархатом. Но при этом автономность Зарубежной Церкви сохраняется. И на Святой Земле, получается, сегодня две русские Миссии. Отличаются ли они по своему служению?

– Восстановление евхаристического общения стало для Зарубежной Церкви и Русской Миссии в Иерусалиме важнейшим событием. Тот искусственный политический антагонизм и разделение, которые навязывала советская антицерковная пропаганда, безусловно, остро ощущались в Иерусалиме. Особенно после образования государства Израиль, когда на Святой земле оказались две русские Миссии – «красная» и «белая». Помню, как мы приехали в Иерусалим в 1989-м, и я, будучи 13-летним мальчиком, не подозревая, что делаю что-то «плохое», посещал зарубежный храм Св. Марии Магдалины. А на следующей неделе молился в Троицком соборе Московской Патриархии. Узнав об этом, монахини из монастыря Св. Марии Магдалины говорили мне, что в Троицком соборе у священников под рясами погоны. А монахини Горненского монастыря предупреждали, что нельзя ходить в храм Св. Марии Магдалины, поскольку «там безблагодатные раскольники».

После объединения в 2007-м г. у нас появилась возможность молиться вместе и в храме Гроба Господня, куда до объединения (начиная с послевоенного времени) не пускали служить зарубежных епископов и священников. Теперь мы вместе служим во всех русских храмах на Святой земле. Сестры наших монастырей имеют общение и совместные праздничные мероприятия. Обе Миссии принимают и окормляют бесчисленное количество паломников со всех концов земли. Конечно, хотелось бы осуществлять побольше совместных проектов и взаимодействия во всех сферах.
Конечно же, между нами есть и отличия. Русская Миссия Московского Патриархата в первую очередь исполняет представительские функции: она представляет Московского Патриарха на Святой земле. Она занимается церковной политикой, отношениями с Иерусалимским Патриархатом, отношениями с государством Израиль. Это в основном «посольские» функции, церковно-дипломатические. Клириков сюда назначают только из Москвы.

А у Русской Зарубежной Миссии другие функции, фон другой. Я думаю, что она в большей мере воспринимает себя именно как народный институт. У нас, конечно, есть и административная сторона, но она никогда не была слишком сильной. Как и в любой другой стране мира, Русская Зарубежная Церковь на Святой земле принимает всех людей, будь то граждане России и Украины, Америки или Израиля и Палестины. Конечно, мы соблюдаем канонические нормы (здесь мы на территории Иерусалимского Патриархата), но в их рамках стараемся окормлять всех, кто к нам приходит.
Иерусалим – маленький город, и Святая земля тоже невелика. Как именно будут развиваться (и уживаться друг с другом) русские Миссии – покажет история. Но, прежде всего, мы должны сохранять уважение друг ко другу.

15 декабря 2020 г.

Православие.Ru