Автор: Петр Стегний
В ночь на 8 марта 2021 года в Свято-Вознесенском монастыре в Иерусалиме отошла ко Господу матушка Моисея (Бубнова), два десятилетия возглавлявшая старейший русский монастырь, любимое детище о. Антонина (Капустина). 9 марта ее похоронили в игуменском ряду у внешней стены алтаря, по другую сторону которой, внутри храма, покоится и сам создатель Русской Палестины. Поминальную службу возглавил начальник Духовной миссии РПЦЗ архимандрит Роман (Красовский). Сестры Гефсиманского монастыря бросили на гроб матушки Моисеи горсть земли и от нас, русских паломников, глубоко почитавших матушку, но не сумевших приехать в Иерусалим в связи с карантином.
Для нас, много раз бывавших в ее небольшой уютной игуменской, стены которой были увешаны портретами начальников Русской духовной миссии, начиная с Порфирия (Успенского), иконами и фотографиями, матушка Моисея была и навсегда останется одним из символов Русской Палестины. В ее игуменской как бы сохранялась атмосфера той, ушедшей России, во многом связанной с личностью игумении Тамары — Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской, старшей дочери Великого князя Константина Константиновича (знаменитого КР), игумении Елеонского монастыря в 1951-1975 гг. Матушка Моисея бережно сохраняла в игуменской все, как было при игумении Тамаре, чьи глаза строго и изучающе смотрели на нас сквозь круглые роговые очки с большого портрета, находившегося на самом видном месте. Нас всегда ждал гостеприимно накрытый чайный стол, улыбающиеся келейницы мм. Мастридия и Анастасия предлагали арабский кофе. Вся обстановка располагала к неспешной беседе, в ходе которой мы получали от матушки духовные наставления, всегда очень деликатные, но очень глубокие и нужные в тот момент.
Мы приехали в Иерусалим уже после подписания соглашения между РПЦ и РПЦЗ о каноническом общении. Первое время матушка посматривала в нашу сторону с легким недоверием, присматривалась. Затем ледок растаял, матушка допустила нас в библиотеку, где командует с. Марина (Черткова), сама показала нам музей капустинских археологических артефактов. Запомнился такой случай. Женский монастырь — это большая коммунальная квартира, на Елеоне еще и многонациональная – здесь среди сестер всегда было много арабок-палестинок, румынок, сербок. Заходим как-то в Вознесенский храм после литургии, в храме пусто, только у дверей сидит сестра румынка, перекусывает. Дело было на Троицу, в храме на полу было много листочков от веток, которыми украшали храм. Сестра увидела нас, удостоверилась, что мы русские и предложила нам заняться делом. Вооружившись шваброй и совком, мы охотно принялись за работу. Но тут в храм заглянула матушка, и мы поняли, почему у нее в монастыре репутация строгой игумении. Помогали скаутское детство в Бельгии и воспитание отца, ротмистра Димитрия Константиновича Бубнова.
Путь матушки Моисеи на Святую Землю был непростым, с сомнениями и искушениями. Хотя путь ее жизни был уже, вроде, предопределен. Однажды св. Иоанн Шанхайский, еще в детстве, увидев ее во дворе храма, позвал с собой читать 9-й час. Она читала плохо, запиналась, а он похвалил: «Молодец, Галя, игуменией станешь!» Матушка рассказывала, что ее судьбу определила лампадка, зажегшаяся у Кувуклии в Великую субботу еще до схождения Благодатного огня. Она сочла это знаком, которого она ждала для принятия окончательного решения остаться в монастыре.
Матушка прожила долгую и сложную жизнь, поддерживая свет русской свечи на Елеоне в непростые времена войн, церковных и государственных нестроений. В последние годы она тяжело болела, передвигалась из своей келии почетной игумении на электромобиле, подаренном начальником Русской духовной миссии архимандритом Исидором (Минаевым). Ездила лихо, не тормозя на поворотах. Как и жила.
В последний раз мы виделись с матушкой в прошлом году в предковидном Иерусалиме. На Елеон опускались сиреневые сумерки, внезапно погас свет, мы сидели при свечах, свет которых освещал лицо матушки снизу вверх, как лампадка перед иконой. Такой мы ее и запомним.
Вечная память!